Глава 11

И вот уже проехали Палех — город дивный, город красчоный!..

Проехали Палехский музей, из красного кирпича сложенный, — старинной прочной кладки, с наличниками и изразцами, для форса выложенными, — проехали фонтан медный, в сквере стоящий, — творение искусного мастера.

Миновали церковь, каменным шатром над всем городом возвышающуюся.

Миновали базар, напоминающий восточный и обилием превосходящий Стамбульский.

Чего здесь только нет?!

Китайские велосипеды, обувь, шмотье-матье заграничное, турецкие куртки, вьетнамские валенки, пуховики, постельное белье, цветами вышитое, курицы, утки, гуси, даже поросята в мешке — всякая всячина и живность со всего света и всей округе собраны.

Славка повернул влево и, описав плавную дугу, вылетел из города, словно на ковре-самолете.

Прощай, Палех, прощай, город славный, на холме высоком стоящий!

С давних пор полюбили Палех музы и дарили подарки сказочные: пролетала над Палехом жар-птица, уронила перо.

Пало перо на глаза человека, и прозрел человек, — красоту мира увидел…

Пало перо на сердце человека — и запел человек, с той поры и пошли живописцы и певцы палехские, песнями своими и красками душу радующие!

Славься Палех!..

Скрылся Палех, растаял словно мираж… Словно птица чудная улетел!

Погода стояла дивная, и все смотрели на пейзаж, плавно скользящий за окном.

Леса за Палехом не было, но зато был простор, и какой простор!..

Необъятный русский простор расстилался перед взором…

О, Русь, сказочно прекрасна ты в просторе своем необъятном!

Поля лежали чудным ковром, разного цвета и оттенков — золота, парчи и яхонта, как будто дорогое парчовое одеяние лежало на земле и лежало осязаемо, чувственно, зримо.

Всюду, насколько хватало взора, раскинулся простор, плавно уходивший к горизонту, который и разглядеть, казалось, невозможно…

Автобус скользил вперед и вперед, горизонт раздвигался еще и еще, за ним возникали новые дали, новые поля и холмы и не было им конца.

Автобус скользил, словно птица, и, казалось, вот-вот взлетит…

Рожь уже сжали, но овсы стояли некошеные.

Эх, овсы-овсы, кто выдумал вас?!

Цвета морской волны с сединой на усах словно стародавние запорожцы; овсы напоминали море с белыми барашками на волнах.

Овсы стояли словно усатые древние запорожцы.

— Эх, какие овсы уродились, мать честная! — выдохнули мужики.

— Вот бы косить!..

— Косу бы в руки взять!

— Сейчас самое время косить…

— А просторы, просторы какие необъятные!

— Словно море разливанное…

— Сколько земли и света…

— Небеса-то какие… Небеса!.. Купол до самого дна лучами солнечными пронзен…

Хотелось жить, чувствовать, творить!..

Глаз пил голубизну неба, наполненный золотым августовским свечением, и не мог напиться.

Оттенки желтизны, зелени, светлой коричневой пашни естественно соединялись между собой, плавно переходили один в другой, образовывали удивительную картину приволья, чудных даров земли.

О, Русь, сказочно прекрасна ты в цветении своем дивном, нет слов, чтоб выразить красоту твою…