Глава 29
Вдруг молния в небе сверкнула, небо расколола.
— Ой, Славка, клиент мой прибыл! — Алина руками всплеснула. — Ой, пропали мы! Под кровать лезь быстрей, да не высовывайся… Голову пригни, не то пропадешь…
Сунула Алина Славку под кровать:
— Только ты на клиента не смотри, клиент сердитый очень… Тебя увидит, беды не оберемся… Всех нас погубит, огнем спалит, во тьму вековечную бросит, не увидим мы света белого никогда…
Выскочила Алина на крыльцо гостя страшного встречать.
Из-под облаков машина космическая вылетела, над Арбатом покрутилась, возле дома на каменную мостовую села.
Огнем с искрами полыхнула, клубы дыма из себя выпустила: уф-ф! — крылья сложила, встала, как вкопанная, словно конь-летунец космический.
Из машины вышел мужик здоровенный, рыжий, голова как пивной котел, стоит, нагло лыбится.
Слуги верные со всех сторон его обступили.
Мизинчики расторопные по бокам с пиками и саблями встали.
Алина к гостю сломя голову кинулась, то к одному плечу прильнет, то к другому, ублажить старается.
Гость приемом недоволен был:
— Почему ждать себя заставила, дуреха безмозглая?! Опять в постели валялась, делами греховными занималась…
— Ох, притомилась, родненький, ох, призадумалась… К процедурам чудодейственным готовилась… Не успела себя в порядок привести…
— Обманываешь, нутром чую… Есть кто у тебя?! В трубу дальнозрячую человека видел…
— Никого нет, родимый, никого нет, любезный… Тебя одного ждала, все глаза проглядела…
Лежит Славка под кроватью, думает: где Боярина рыжего, злобного сыскать?! Нет нигде, обманула, выходит, старушка…
Злобный рык по дому пронесся:
— Последний раз спрашиваю… Отвечай живо… Пытать начну, руки заламывать, косы вокруг шеи обматывать, к потолку за крюк подвешу, все жилы вытяну…
— Что ты, родимый, что ты, сердешный?! Нет никого… Всех клиентов выпроводила, одного тебя ждала… Ты мой единственный, ненаглядный, одного тебя люблю!
— Огнем космическим спалю, душу из тебя выну, на кол острый посажу… Во всем мире свет отключу… В темноте жить будете…
— Не губи, родимый…
— Чую, чужим духом в доме пахнет… В опочивальню живо пошли…
— Ой, не надо в опочивальню! Процедуры чудесные примем…
— Нет, в опочивальню желаю! — гость рыкнул, ногой топнул. — Найду злодея…
Лежит Славка под кроватью, думает: где Боярина злобного найти?
На крыльцо вошел каменное, двери в обе стороны распахнулись, а его нет нигде…
Сейчас яблоки с горя буду есть: ну, и кислятина!..
Эй, кто это у меня над головой ходит, ногами грозно топает?!
Высунул Славка голову из-под кровати: мать честная, Боярин рыжий перед ним стоит!.. Вначале ноги показались, в сапоги гнутые обутые,
потом морда рыжая, глаза кровью налитые.
Стоит, злобно ухмыляется:
— Сейчас погляжу, кто у тебя под кроватью прячется!
Славка под кровать голову сунул, едва спрятаться успел.
Алина над боярином вьется, боярина увещевает: пойдем в кабинет массажный, пойдем на кровать ляжем, процедуры чудодейственные примем.
Боярин злобный расходится, Боярин распаляется, ногами топает:
— Не нужна мне кровать твоя дурацкая, а нужны яблоки молодильные, любовь-радость дающие…
Ты почему мне яблоки молодильные не достала?!
— Где ж взять, яблочек любовных, сердешный… По всему свету искала, в страны заморские гонцов посылала… Нет нигде! Пропали яблочки молодильные, любовь-радость дающие…
— Уничтожу, огнем огненным спалю… Чтоб завтра мне яблоки молодильные достала, на стол положила… Не достанешь, на кол посажу, лютой казнью казню, за косу к потолку подвешу… Не будет яблок, башку снесу твою несуразную… Сейчас под кровать загляну, сдается мне, человек там сидит! Никуда от меня не денется, как муху прихлопну!.. На одну руку положу, а другой прихлопну…
— Ой, родимый, не надо под кровать…
— Нет, загляну!..
Только он голову нагнул, чтоб под кровать заглянуть, телефон зазвонил международный, каменьями драгоценными украшенный.
— Алло! Слушаю… Что у вас там?! Опять непорядки в правительстве?! Вот олухи, недотепы безмозглые… Я порядок живо наведу!
— Что случилось, родимый?!
— В мировое правительство срочно вызывают: не могут без меня обойтись… Мозгов мировых не хватает… Свет отключить не могут безмозглые, за рубильник дернуть… Завтра опять к тебе прилечу… Смотри, чтоб все готово было… Яблоки на столе лежали и меня ждали…
Эй, Мизинчики, коня седлайте… Да живее, олухи…
Хлопнул дверью, из опочивальни выскочил, Алина следом поспешила.
Вылез Славка из-под кровати и думает: «Ну, и дела! Чудные дела на белом свете творятся…
Шишку набил из-за них: ох, болит голова, на самой макушке шишка вскочила…"
Яблоки из-за пазухи вытащил, на стол положил, думать стал. Долго ли коротко думал, вздыхал, головой качал, шишку тер.
Тут Алина вбегает, к зеркалу подлетает, перед зеркалом прихорашивается, халат распахнула, перышки чистит, завитки волос поправляет:
— Ох, уморилась, ох, замучилась! Совсем запарилась на работе этой постылой… Брошу все! Честной девицей или молодой вдовицей жить желаю…
— Вдовицей, говоришь, жить желаешь?!
— Ну да… Честной вдовицей или невинной девицей, сама себе госпожа, сама себе барыня… Ни у кого совета не спрашиваю, никому отчета не даю, вольной горожанкой жить буду…
— Вот и хорошо, коли так…
— С милым дружком жить-поживать, нужды и горя не знать, для него наряжаться, с ним миловаться…
— Вот и хорошо, вот и славно… Кто это у тебя был, Алина?!
— Клиент обычный — к делу привычный, из дальнего града приезжал, еще быть обещал…
— Из дальнего града, говоришь, приезжал?!
— Из заграничного… Ты его, случаем, не видел?! Вот здесь локон сбился, вот здесь завиток распустился…
— Это Боярин рыжий у тебя был… Узнал я злодея…
— Какой еще боярин рыжий?! Не знаю никаких бояр… Вот здесь волосок сбился, здесь завиток распустился…
— Я его по всему городу ищу, а он у тебя процедурами занимается… Его, гада, казнить надо, он у народа свет украл, детей малых голодом морит, а ты его ублажаешь, в ванны с травами сажаешь…
— Ой, пропала я, ой, погибла! — Алина голубкой раненой к ногам Славки упала.
— Ох, Славка, узнал ты мою тайну… Не хотела я тебе говорить, а придется… Выкрал он меня у отца-матери, служить заставил, чтобы я все прихоти его исполняла. Он и братьев моих к себе забрал, слугами верными сделал.
Насупился Славка:
— Не буду с тобой дружить, Алина, ни за что не буду… душа не принимает… Сама с рыжим вором ласкайся, процедурами с ним занимайся, видеть тебя не хочу, знать не желаю.
— Как видеть меня не хочешь, как знать не желаешь?! — взмолилась Алина.
— Не желаю — и все! Не друг ты мне…
— Я о тебе столько дней мечтала, глаз не смыкала, а ты знать не хочешь, ласкать не желаешь, в игры играть не будешь…
Стала Алина к нему ластиться, слова привораживающие говорить: то с одной стороны зайдет, то с другой подойдет:
— Давай мириться, Славка… Чего тебе стоит…
— Нет, не буду… Сведи меня с ним, — Славка отвернулся.
— Не сведу, ты меня не любишь, — Алина губки надула.
— Я тебя любить буду, — обещает Славка.
— Как прежде?! — глаза радостью вспыхнули.
— Еще крепче, еще горячее…
— До самых облаков подбросишь?!
— Выше неба, выше звезд ясных летать будешь…
— Ой, Славка, целуй меня горячей, никого, кроме тебя, не люблю… Ты единственный мой желанный, милый, ненаглядный…
И целует ее Славка в уста сахарные, в грудь белую…
И взлетают они на коне сказочном, коне златогривом. Золотые копыта у коня того, узда парчовая, грива огненная, конем счастья тот конь называется.
Налетались, натешились вдоволь, любовь-радость вкусили, на землю спустились.
Тут Алина говорит Славке:
— Ох, Славка, дорог ты мне… Никого на свете так не любила как тебя, никто на коне счастья со мной не скакал, не хотела говорить, а придется…
Есть у боярина волоски рыжие злобные, их вырвать нам надо, иначе с ним не справиться… Прилетит он ко мне, голову на колени положит, я волоски злобы вырву, сила его убавится, тогда с ним сладить можно…
Дивится Славка женскому уму, дивится женской хитрости, крепко целует Алину в уста сахарные, уста медовые.
— Ну, Алина, молодец, вот друг настоящий! С тобой мне никакой боярин не страшен…
— Вот тебе перстенек самоцветный… Ты перстенек мой не забывай, стражникам покажи, коли худо будет… — перстень ему на нужный палец надела.
Ходуном ходит боярская кровать, пружины скрипят, качаются половицы дубовые, Алина смехом звончатым заливается.